Побоище о котором постарались забыть.

Юрий Андреевич Морозов, именитый тренер, 14 мая 1957 г. играл в составе ленинградцев.

"Тот матч навсегда врезался мне в память. Играли мы, конечно, безобразно. А может, "Торпедо" выглядело блестяще. Я тогда правого плз. играл, держал Валю Иванова. Ничего у меня не получалось, Валя нам два мяча положил. Да и вообще торпедовцы делали что хотели.

Началось всё за две-три минуты до конца. Выходит на поле человек и выводит из ворот Володю Фарыкина. А сам снимает пиджак и становиться на его место. Милиционеры, конечно, его прозевали. Потом опомнились, скрутили ему руки и потащили на выход. Зрители и так были возбуждены, а тут совсем обезумели.

Я такого никогда не видел, тем более в Ленинграде. Бутылки на поле водопадом посыпались. Мы все - игроки, тренеры, судьи - едва успели в тоннеле скрыться.

Едва вошли в раздевалку - никто даже грязных гетр не успел снять, - вбегает кто-то из администрации: "Ребята, там такое началось! Быстро отсюда в соседний корпус на 2 этаж!".

Мы бегом туда. К окнам прильнули - глазам не поверили: огромная толпа штурмует ворота, отделяющие внутренний дворик стадиона от площади. Ломились во дворик с двух сторон. Но со стороны тоннеля ворота металлические были, наглухо закрытые. А вот как они с площади не ворвались, до сих пор не пойму. Толпа озверела, и если бы добрались они до нас или торпедовцев (те в другом корпусе забаррикадировались, тоже на 2 этаже), наверное, не пощадили бы никого. Честно говоря, очень страшно было.

Автобусы - и наш, и торпедовский во дворе стояли. Что с ними сотворили! С открытой галереи над корпусами сбрасывали декоративные металлические вазы, каждая кило по 150-200. Хорошо, никого не раздавили. У многих были ломы, грабли, лопаты - разграбили склад хоз. инвентаря. Раненых было много. Помню, одного капитана первого ранга здорово покалечили. Пытались его вывезти на "скорой помощи", так толпа обратно втолкнула машину во двор.

Затихать волнения стали только к полуночи, когда у ворот осталось несколько сот самых возбуждённых болельщиков. Их милиция оттеснила, и только тогда и мы, и торпедовцы смогли покинуть стадион. Москвичи опоздали на свой поезд, уехали на следующим.

Ни у кого из нас, футболистов, случившиеся в голове не укладывалось: Ленинград всегда считался городом культурным.

Наверное, совпали наши плохая игра и общая озлобленность народа: как раз отменили выигрыши по облигациям госзайма, на которые люди всю войну подписывались. 19 июня мы вновь играли на стадионе имени Кирова - с московским "Спартаком". И вновь разгром - 1:4. На этот раз обошлось. Может потому, что и милиции, и военных на порядок больше было".


ИВАНОВ

Другой заслуженный ныне тренер, Валентин Козьмич Иванов, тоже играл в том матче. Именно ему Морозов не смог помешать дважды поразить ворота "Зенита". Иванову 14 мая 1957 г. тоже запомнилось на всю жизнь:

"Когда в самом конце встречи на поле высыпали болельщики, - мы бегом бросились в раздевалку. Но там было два ряда окон, и, едва мы очутились внутри, как в них со всех сторон полетели разные предметы. Пришлось всей команде ничком укладываться на пол между оконными проёмами. Лежали довольно долго, пока наверху обстановка немного не остыла. Лишь после этого удалось кое-как переодеться и принять душ. Со стадиона уехали нескоро. Не помню, сопровождал ли нас какой-то эскорт, но до вокзала добрались без происшествий.

За мою карьеру с подобным приходилось сталкиваться трижды.

Впервые - в 1953-м. В конце чемпионата мы принимали тбилисцев. На трибунах спартаковских болельщиков было, наверное, больше торпедовских: если "Торпедо" выигрывало, спартаковцы становились чемпионами Союза. А мы проиграли - 1:2. Решающий гол тбилисцы забили после того, как мяч вышел за лицевую линию. Арбитр, кажется, ленинградец Белов, отменить гол не решился, и после матча недовольные болельщики прорвались под трибуны, чтобы линчевать судью. Мы спрятали его в собственной душевой. На следующий день состоялась переигровка - "Торпедо" выиграло - 4:1, и "Спартак" стал чемпионом.

Уносить ноги пришлось как-то и в 60-х. В Киеве мы наголову разбили "Динамо", и недовольная толпа хлынула на поле. У нас тогда вратарём был Альберт Денисенко. Я ему говорю: "Беги!", а он остался, решив, видимо, что его киевские болельщики из-за украинской фамилии не тронут. Когда его, изрядно помятого, милиционеры довели до раздевалки, от уверенности не осталось и следа.

====================================

14 мая 1957 года на стадионе им.Кирова ленинградский Зенит в очередном матче чемпионата страны принимал московское Торпедо.

...Начало описываемого матча с Торпедо сложилось для Зенита на редкость неудачно. Уже вскоре после начала ленинградцы проигрывали со счётом 0:2. Конечно, Торпедо конца 50-х представляло собой реальную силу: Стрельцов и В.Иванов, Гусаров и Метревели... Однако, раздосадованные чередой предыдущих неудач болельщики возмущённо устроили команде настоящую обструкцию. Не знаю, поэтому ли, но вскоре В.Царицын забил ответный гол и в сердцах зрителей затеплилась надежда. Но... Две подряд грубейшие ошибки нашего голкипера Фарыкина - и счёт матча стал для Зенита просто неприличным. А когда незадолго до конца матча торпедовцы забили в наши ворота и 5-й гол - стадион вскипел.

...Наш великий земляк, страстный поклонник футбола и болельщик Зенита, композитор Д.Шостакович в своё время сказал замечательную фразу: "В нашей стране стадион - едва ли не единственное место, где можно громко говорить правду о том, что видишь". И действительно, пожалуй, только на стадионе советский человек имел в те времена возможность выпустить пар, накопившийся за долгие годы бесправия и беззакония, творившиеся в стране. Только-только наступило время, весьма поэтично названное И.Эренбургом "Оттепель". Народ робко начал ощущать первые признаки потепления, потихоньку расправлять плечи, толком ещё не представляя новых границ дозволенного. Из дальних лагерей стали возвращаться десятки тысяч невинно осуждённых людей, настрадавшиеся и натерпевшиеся за никому не понятные мнимые, надуманные "преступления". Ясное дело, особой любви к представителям силовых ведомств, в первую очередь, к милиции, от этих людей ждать не приходилось...

...Никто на стадионе поначалу не обратил особого внимания на человека, за несколько минут до окончания этого злополучного матча неторопливо спустившегося вниз с трибуны. В те времена поле ещё не было огорожено железной решёткой, и беспрепятственно преодолев жидкое милицейское оцепление, этот человек лёгкой трусцой направился в сторону ворот Зенита. Дотрусив до них, он неторопливо снял пиджак и положил его за воротами. Затем подошёл к ошарашенному Фарыкину и, деловито похлопав его по плечу, аккуратно, но настойчиво вытеснил того из ворот. После этого принял вратарскую стойку и пару раз для разминки подпрыгнул. Стадион загоготал. Судья также заметил постороннего на поле и остановил игру. Футболисты заулыбались.

К человеку сломя голову бросились милиционеры, и, добежав, грубо и жестоко заломали ему руки. Даже на трибунах было слышно, как человек отчаянно вскрикнул от боли. После этого милиционеры повели продолжавшего кричать и корчиться от боли человека вдоль трибун в сторону расположенного за футбольными воротами тоннеля, где находилось помещение милиции. По дороге об бетонную стенку ему разбили в кровь лицо. Трибуны возмущённо загудели. Кто-то крикнул что-то типа: "Эй, как так можно?". На что милиционеры ответили: "Будешь кричать - сам туда же отправишься!" Разгорячённые трибуны взревели, на головы милиционеров посыпались проклятья.

Через пару минут судья дал финальный свисток и футболисты направились с поля в сторону того же тоннеля в раздевалки. В этот момент с трибун сорвалось порядка полутора сотен человек и, прорвав хилое оцепление, бросилось вдогонку за уходящими футболистами. Некоторые милиционеры пытались преградить им путь, но этим только ещё более разозлили толпу. Кончилось всё тем, что и милиция вынуждена была беспорядочно бежать к тому же тоннелю. Толпа на поле стремительно росла. Болельщики, раздосадованные результатом матча, разгневанные провокационным поведением милиции, изрядно подогретые свободно продававшимися в то время на стадионе спиртными напитками, обрушились на представителей власти. Тем из них, кто не успел добежать до спасительного тоннеля, пришлось весьма несладко.

Остальные же, заскочив во внутренний дворик в конце тоннеля, захлопнули за собой ворота. Толпа, взломав дверь подсобного помещения, вооружилась найденными там лопатами, мётлами, граблями и ломами, решительно пошли на штурм ворот. Сквозь решётку полетели невесть откуда взявшиеся камни. К крикам: "Бей футболистов! Бей паразитов!" начали примешиваться не менее яростные вопли: "Бей милицию!", а бежавший впереди всей толпы человек самозабвенно кричал: "Даёшь вторую Венгрию!"

Тут надо напомнить, что всего за полгода до этих событий, советские танки вошли на территорию Венгрии "с целью поддержания в стране социалистического строя".

По громкоговорителям на стадионе несколько раз прозвучал призыв разойтись и покинуть стадион. Некоторые, наиболее благоразумные, так и поступили, но большинство, даже не принимая непосредственного участия в событиях, осталось глазеть, радостно свистя и улюлюкая - милицию бьют!

Через некоторое время на стадион начали прибывать машины скорой помощи, на которые стали грузить покалеченных милиционеров, не успевших укрыться за воротами. Разгорячённая толпа не выпускала их с территории стадиона, раскачивала, пытаясь перевернуть. Прибывшие на подмогу милиции курсанты расположенного неподалёку военного училища, сомкнутым строем пошли на толпу, размахивая снятыми ремнями с металлическими пряжками, но тут же сразу попали под град камней и выломанных кусков облицовочных плит.

Затем для наведения порядка прибыли пожарные, но им сразу же с гоготом продырявили шланги.

В это время, невесть откуда взявшейся шведской лестницей толпе перед тоннелем удалось, наконец, сломать ворота и в тоннель хлынул разъярённый людской поток. И в этот момент к кому-то из милиционеров, видимо, вернулось самообладание и он сделал несколько выстрелов вверх. Люди в тоннеле бросились ничком на пол. Мгновенно из внутреннего дворика вылетела милиция, хватая подряд всех, кто попался под руку. Образовалась страшная давка, люди опрометью бросились вон из тоннеля.

Возмущение резко пошло на убыль, людей охватила паника. Стадион стремительно пустел. Но за его пределами разбегающихся людей без разбора хватали прибывшие на подмогу оперполк милиции и солдаты. Это была уже откровенная бойня... Хватали всех подряд, хватали грубо, жестоко, с побоями, невзирая на пол и возраст...

После этого началась массовая "зачистка" Парка Победы. Забитые до отказа арестованными, милицейские фургоны вереницей потянулись от стадиона. Задержано было множество людей, большинство из которых было совершенно невиновно. Более того, многие даже не присутствовали на самом стадионе. В тёплый майский вечер Парк Победы, естественно был наполнен гуляющим народом...

Всё это страшное действо продолжалось несколько часов, хотя уже где-то к пол-одиннадцатого вечера стадион опустел (матч закончился около девяти...)

Вот что вспоминали об этом матче его участники, бывшие футболисты, в будущем знаменитые тренеры, уже ушедший из жизни зенитовец Юрий Андреевич Морозов и торпедовец Валентин Козьмич Иванов.

Юрий Морозов: «Тот матч мне запомнился на всю жизнь. Играли мы, конечно, безобразно. А может, «Торпедо» выглядело блестяще. Я тогда правого полузащитника играл, держал Валю Иванова. Ничего у меня не получилось. Валя нам два мяча положил. Да и вообще, торпедовцы делали что хотели.

Началось все минуты за две-три до конца. Выходит на поле человек и выводит из ворот Володю Фарыкина. А сам снимает пиджак и становится на его место. Милиционеры, конечно, его прозевали. Потом опомнились, скрутили ему руки и потащили на выход. Зрители и так были возбуждены, а тут совсем обезумели. Я такого никогда не видел, тем более в Ленинграде. Бутылки на поле водопадом посыпались. Мы все игроки, тренеры, судьи едва успели в тоннеле скрыться.

Едва вошли в раздевалку никто, по-моему, даже грязных гетр не успел снять, вбегает кто-то из администрации: «Ребята, там такое началось! Быстро отсюда в соседний корпус на второй этаж!» Мы бегом туда. К окнам прильнули глазам не поверили: огромная толпа штурмует ворота, отделяющие внутренний дворик стадиона от площади. Ломились во дворик с двух сторон. Но со стороны тоннеля ворота металлические были, наглухо закрытые. А вот как они с площади не ворвались, до сих пор не пойму. Толпа озверела, и если бы добрались они до нас или торпедовцев (те в другом корпусе забаррикадировались, тоже на втором этаже), наверное, не пощадили бы никого. Честно говоря, очень страшно было.

Автобусы и наш, и торпедовский во дворе стояли. Что с ними сотворили! С открытой галереи над корпусами сбрасывали декоративные металлические вазы, каждая кило по 150-200. Хорошо, никого не раздавили. У многих были ломы, грабли, лопаты разграбили склад хозяйственного инвентаря. Раненых было много. Помню, одного капитана первого ранга здорово покалечили. Пытались его вывезти на скорой помощи, так толпа втолкнула машину обратно во двор.

Затихать волнения стали только к полуночи, когда у ворот осталось несколько сот самых возбужденных болельщиков. Их милиция оттеснила, и только тогда и мы, и торпедовцы смогли покинуть стадион. Ни у кого из нас, футболистов, случившееся в голове не укладывалось: Ленинград всегда считался городом культурным. Наверное, совпали наша плохая игра и общая озлобленность народа: как раз отменили выигрыши по облигациям госзайма, на которые люди всю войну подписывались».

Валентину Иванову 14 мая 1957 года тоже запомнилось на всю жизнь: «Когда в самом конце встречи на поле высыпали болельщики, мы бегом бросились в раздевалку. Едва мы очутились внутри, как в окна со всех сторон полетели разные предметы. Пришлось всей команде ничком укладываться на пол между оконными проемами. Лежали довольно долго, пока обстановка немного не остыла. Со стадиона уехали лишь часа через полтора после матча. Не помню, сопровождал ли нас какой-то эскорт, но до вокзала добрались без происшествий. В те времена о подобных скандалах старались умалчивать. Может, поэтому до последнего времени мало кто знал, что нам, игрокам и тренерам, из-за футбола приходилось иногда рисковать собственной жизнью».


Большинства участников "русского бунта-57", в том числе и тех, с кем встречался автор этих строк, уже нет в живых. Несколько месяцев назад не стало зенитовца Валентина Царицына. Матюшкин умер в 1998-м от кровоизлияния в мозг. Борис Ниелов два года назад похоронил жену, и сейчас живет совсем один.

Никто из невинно осужденных до сих пор не оправдан. Да и вся правда о событиях 14 мая до конца еще не раскрыта. Лишь недавно в Центральный государственный архив по Санкт-Петербургу начали поступать рассекреченные документы за тот год.

Источники: https://www.pravda.ru/sport/23-05-2002/866081-0/ и http://ultras.wikia.com/wiki/Беспорядки_в_Ленинграде,_1957