Комментарии к сообщению #158562

Томск. Стадион. Раздевалка команды гостей. Тренер задерживался, и игроки, кто как мог, настраивали себя на предстоящий матч. Большинство сидели, только Яагер, что-то бормоча себе под нос на эстонском, укладывался на полу.
-Энар,ты что делаешь?- полюбопытствовал у него Колесников.
-Что делаю, что делаю... Хочу, чтопы всё по-человечьи пыло.
- По- человечески, хочешь сказать?
- Я хочу сказать, что так нельзя. У меня левая рука только-только стала тёплая, а тут коуч как закричит : встать!- а вы все как заорёте:порвём! порвём! Мне не стытно признаться, но я испугался.
- А как с нами по-другому? - поинтересовался сидевший неподалёку Кабанов.
-Я пы сделал так, продолжил Яагер,- сказал: репята, поднимайтесь, пожалуйста, и дал каждому указание... Вот почему я решил сегодня лечь заранее.
- И то верно,- откликнулся Ленцевич.- Но мне, между прочим, усё понравилось у прошлый раз. И не будь тогда этой утогенной, точно бы продули.
- Мы бы выиграли, не начуди вы в центре штрафной,- неожиданно откликнулся Бородин,- ты бы вместо того, чтобы на полу валяться, лишний раз поразмялся: к концу матча сдыхаешь.
-Я сдыхаю?!-возмутился Дмитрий,- да хочешь знать, мяне Сярыгей Натолич сказал, что я прекрасно готов физически.
- А что ж ты за бок держался? Готов он прекрасно...
-Кололо, вот и держался. У мяне завсегда так у конце игры: ноги удруг уватные становятся, у боку колет и у глазах какие-то точки чёрные появляются... А разве у тебе не так?
-У мене не так.
- А та ня злися. Добрее надо быть. Вот и Сярыгей Натолич про мяне читал- злые люди так написать могли. Я почему дома , у Минске лучше играю?
- Почему?- искренне поинтересовался Йокич.
Ленцевич неожиданно засмущался.
- Да ты говори, не стесняйся, здесь все свои.
- Во всём колбаса виновата...
- Холера хвороба,- выругался Пехна,- я так и знал: Колбаса виноват. Пас нормальный дать не могут, а подиж ты... Курца печена!
- Не кипятись, Григорый,-миролюбиво откликнулся Ленцевич,- колбаса другая совсем, домашняя. Я домой приеду- и мяне начинают нормально кормить: бульба нормальная, рассыпчатая, а не эта фри ваша, сало с тмином, и колбаска...- Дмитрий мечтательно закрыл глаза.- Не,сябры, вы не знаете, что это такое- колбаска. Когда кабанчика зарежут...
- Колбаска неплохо, но мне больше нравится, когда возьмёшь бараньи рёбрышки, потом фасоль,- на чистом русском языке сказал Скочибушич,- а затем всё это...
Никто не узнал, что бы было затем, поскольку дверь открыла, и в раздевалку вошёл Петренко. Кормильцев и Зырянов переглянулись. Да, САП был всё так же элегантен, так же источал аромат "Фарингейта", но глаза, глаза. Их просто не было! Точнее, он глядел на своих футболистов- и не видел их, будто находился сейчас где-то далеко-далеко...
САП тихо вошёл, кивнул всем едва заметно, сел на своё место. Наступила мёртвая тишина. Первым не выдержал Будылин и со словами: "Уж лучше бы и впрямь бутсой", лёг на пол. За ним потянулись остальные. Петренко, продолжая молчать, даже бровью не повёл. Затем вдруг заговорил , заговорил чуть слышно, с какой-то грустной усталостью.
- Сегодня не смог уснуть... Молодость свою игроцкую вспомнил. Господи, как же хорошо было! Красивый, молодой, любимым делом занимался, да за это ещё деньги получал. А от девушек отбою...
-Сярыгей Натольич,- раздался с пола голос Ленцевича,- вы ошиблись, уж звыняйте пожалуста. Сначала надо говорить: левая рука тёплая...
-... отбою небыло,- Петренко словно не услышал говорившего.-Дураку бы каждый день считать, так нет- всё мечтал: скорей бы тренером стать! Стал...
И опять долгое молчание, прерываемое жужжанием шального шмеля,залетевшего в комнату.( После оказалось, что шмель этот- был делом рук томских левшей, вмонтировавших в "насекомое" "жучок").
-Даже не знаю, зачем я это говорю всё вам... Зачем кому-то знать, что ты без корвалола уже не можешь спать, что чёрно-белой завистью завидую Олегу Ивановичу, ловящего сейчас рыбу. А я вот охоту люблю... Знаете, какая сейчас жирная утка полетела? Да что вы понимаете! А я вместо глаз любимого сеттера вынужден смотреть в глаза этим...Надавали всем дипломов, каждый себя великим тренером мнит, в глаза сочувствует, за глаза- злорадствует... После иной игры видеть никого не можешь, так нет- иди на растерзание к этим... Наиздавали газет, каждый щелкопёр себя Филатовым мнит. А домой придёшь- будто покойник в доме- все шопотом разговаривают... В интернет зайдёши, и там-"Петренко в отставку". И подпись- Оптимист. Ну вот вы мне скажите, кто он, этот оптимист, и что я ему плохого сделал?
- Я его, кажется, знаю,- отозвался Зырянов,- это тот, который с флагом всё время стоит.
- Вид такой интеллигентный, на ботаника похож?-уточнил Бородин.
-Ничего себе интеллигентный, вступил в беседу и Йокич,- орёт всю игру и флагом машет.
- Парни, замолчите!- авторитетно сказал Кормильцев.- Я пока здесь играю, всех болел в лицо знаю. Флаги здесь не при чём. Оптимист это тот, у которого голос зычный.
-Голос зычный, - как эхо отозвался САП,-может быть, может быть... И вот утром меня вдруг осенило: я же могу всё изменить, я свободный человек. Мой путь, моё Дао... Я же должен, чёрт бери,ответить самому себе на вопрос, кто я изначально- тренер или личность, и если тренер- почему не достучусь до людей, которых сам взял в команду, которым поверил, кому учил всему, что знаю и умею сам... Или я личность, которая найдёт в себе силы и мужества, как Торо, как Романцев- встать, подняться и , сказав всем: прощайте!-уйти... Уйти без обид, без ненависти...
Раздались рыдания: это плакал навзрыд юный Мамаев. Да и у всех глаза были на мокром месте.
-Не плачь, мальчик, не плачь, не мучь мою душу жалостью. Я решил твёрдо: если сегодня мы уедем отсюда пустыми, завтра я подаю в отставку.
Наступила мертвейшая тишина. Замер, словно от удивления, даже томский шмель. Долгое молчание прервал голос Данишевского:
-Нам будет не хватать вас, Сергей Анатольевич.
В тот момент САП отвернулся, а потому никто не увидел его улыбки... очень нехорошей улыбки.Затем он погасил её и так же тихо произнёс:
-Извините, что-то я разоткровенничался. Но мне легче стало, правда легче: теперь вы всё знаете. Но сегодня я ещё главный тренер, а потому прошу вас всех подняться и построиться в одну шеренгу.
Все поднялись и построились, ничего не понимая.
-Юрий Анатольевич, введите его, пожалуйста,- обращаясь куда-то в сторону двери попросил Петренко.Дверь открылась, и в комнату вошли два человека- один из них был Мишин, другой футболистам был незнаком.
-Хелло!- широко улыбаясь, поздоровался незнакомец.
- Так вот ты какой, Вадим Гущин!- радостно удивился Ленцевич.
Мишин, будто не слыша своего игрока, сказал властным и решительным голосом, так контрастировавшим с голосом сегодняшнего Петренко:
- Познакомьтесь, это англичанин, зовут его Кевин...
-Киган?!-выдохнула хором шеренга.
Мишин: мля,мля, мля! Иещё раз: мля! Это наш болельщик, и прилетел сюда, в Сибирь , стобы поболеть за вас, за нас , за Торпедо.
- Прилетел из Англии, чтобы...- даже невозмутимый Кормила был в шоке.
-Представьте себе!- гордо сказал ЮАМ.-Так вот, Кевин пройдёт перед вами и посмотрит каждому из вас в глаза. И я хочу, слышите парни!- я хочу, чтобы сегодня на поле вы вспоминали эти глаза- глаза и большой личности и великого болелы одновременно.
Сын Альбиона не говорил по- русски, но, складывалось впечатление, что это не так. Он неспеша прошёл вдоль строя людей, одетых в чёрные футболки,глядя каждому в глаза, пожимая торпедовцам руки и говоря:" Май нэйм из Кевин"...
Когда футболисты выходили на поле, Мишин сказал другу:" Надеюсь, сегодня всё получится". Что ответил ему Петренко, история умалчивает- судья дал свисток ,и игра началась...