Золотой состав: Леонид Островский.
Раз в четыре года самые "футбольно - продвинутые" страны посылают на всемирный футбольный саммит лучших своих представителей. Украина впервые в своей истории добилась такого права…

Жаль, конечно, что этого не удалось сделать, наверное, самому достойному из тренеров конца ХХ века Валерию Лобановскому, однако вряд ли кто-нибудь сможет подвергнуть сомнению достижение команды сверхамбициозного Олега Блохина. Как бы ни складывалась его дальнейшая судьба. Уже обнародован список тех, кто совсем скоро попытается продвинуть Украину, которая испокон веков считалась футбольной державой, в мировой табели о рангах.

В последнее время все настойчивее слышны критические голоса: уровень украинского футбола многих уже не удовлетворяет, так что зрители, которых на трибунах с каждым рядовым матчем становится все меньше и меньше, вполне демократично "голосуют ногами". И это при том, что, несмотря на "засилье" легионеров, все чаще в средствах массовой информации призывно звучат фамилии молодых игроков, о которых еще вчера знали лишь специалисты…

"Были и мы рысаками когда-то…"

Леонид Островский входил в сборную СССР на ЧМ-58 в Швеции, был участником ЧМ-62 в Чили, полуфиналистом ЧМ-66 в Англии, победителем III-х Международных спортивных игр молодежи (1957)...

Для тех, кто не видел его в деле или не читал "Энциклопедического справочника" предлагаю краткую справку: "Леонид Альфонсович Островский – один из лучших крайних защитников отечественного футбола конца 50-60 гг. Быстрый, резкий, цепкий в отборе мяча, действовал просто и надежно, строго соблюдал игровую дисциплину. Одинаково уверенно осуществлял персональную опеку соперников и страховку партнеров в позиционных маневрах. Умел стабильно поддерживать высокую спортивную форму...

Воспитанник рижского футбола ("Даугава" – 1954-56 гг.), он в дальнейшем честью и правдой служил двум великим клубам 60-х – московскому "Торпедо" (1956-62) и киевскому "Динамо" (1963-68). Чемпион СССР 1960 г. в составе московского "Торпедо" и 1966-67 – за киевское "Динамо". "Серебряным" призером Островский становился с "Торпедо" в 1957, с киевским "Динамо" – в 1961 и 1965 гг. Обладатель Кубка СССР – 1960 и в 1964, 1966, финалист – 1958 и 1961 гг."

Долгие годы готовил динамовскую молодежь. За год до трагического события был отправлен на пенсию.

"Без Лехи не приезжайте!.."

За год до юбилея ему посчастливилось снова выйти на поле в Лужниках: торпедовцы, приглашая ветеранов киевского "Динамо" на мемориал Валерия Воронина, предупредили, чтобы без Островского – не приезжали. Надо было видеть счастливое Лехино лицо, когда диктор объявил по стадиону его фамилию и зрители, стоя зааплодировали! К сожалению, футбольный Киев еще не научился чествовать своих героев. Вон и 20-летие победы в Кубке кубков динамовское начальство почему-то проигнорировало. Вспоминаем о ветеранах лишь на пороге Байкового…

Его 65-летие прошло очень скромно, скорее даже, незаметно: без салюта, пионерских горнов и ценных подарков – не круглая, оказывается, дата! Спасибо, хоть в одной-единственной на всю Украину газете опубликовали интервью. Однако даже традиционного динамовского телевизора Леониду Альфонсовичу в его всеми забытую "гостинку" так и не завезли. Видимо, не могли простить скандального интервью в популярном еженедельнике... А вот болельщики из районного телефонного узла, прочитав о мытарствах знаменитого футболиста, протянули в его квартиру провод и подарили роскошный телефон. Правда, на следующий день белоснежный аппарат оказался на полу, и его пришлось связывать изолентой, но это не помешало созваниваться с друзьями, которых раньше годами не слышал.

Одним из первых позвонил Алексей Мамыкин, с которым они еще в далеком 62-ом играли на чемпионате мира в Чили.

Островский всю жизнь работал и категорически не умел отдыхать: на пенсии отлеживался возле старенького "Рубина", на тусклом экране которого современный футбол едва просматривался. Все рассчитывал избавиться от болячек, чтобы снова вернуться в футбол. И хотя ему было уже чуть больше установленного предела, однако он упрямо возражал, когда жена заводила разговор на пенсионную тему. Собирался вместе с первым тренером Блохина Леонидовым, которого тоже уже нет с нами, открыть частную школу футбола. Не успел. А ровно через три месяца случилось непоправимое...

Как он их провел эти три последних месяца? Лучше не вспоминать.. Леша был классным защитником, и вратари его команд были за ним, как за каменной стеной.

А вот себя защитить так и не сумел. Он умер, едва пригубив свой последний стакан... Хоронили прославленного футболиста в чужих брюках и стареньком пиджачке, в котором те, кто оказался рядом с ним в ту жуткую ночь, нашли "заначку" на поминки.

После кладбища, за столом собрались только друзья. И хоть их оказалось не так уж и много, но поминали все – даже те, кто давно уже находился в "крепкой завязке". Жаль, что у нас так повелось – часто только на похоронах мы встречаемся с друзьями и лишь, подъезжая к кладбищу, начинаем догадываться, как же она неустроенна эта некогда благополучная вроде бы жизнь.

Когда в дирекции Байкового кладбища узнали, кого здесь хоронят динамовцы, сомнения в том, что память об Островском будет достойно материализована в камне мгновенно улетучились. В полукилометре от монументов Валерию Лобановскому и Виктору Банникову, в самом начале печального колумбария, на живописном пригорке, совсем рядом с великолепной теннисисткой Мариной Крошиной, нашел свой последний приют, заслуженный мастер спорта, классный футболист Леонид Островский. До Олежки Макарова – метров триста…

Сегодня сюда несут цветы не только те, кто знал Островского молодым, веселым и одновременно непроходимым защитником – большой мраморный футбольный мяч влечет к себе всех, кто проходит мимо.

Последний "заслуженный".

- А как получилось, что звание заслуженного мастера ты получил только в 91-ом? – спросил я его, готовя юбилейное интервью.
- Спасибо Вите Банникову: он мне и Валере Поркуяну помог получить заветный "квадрат": мы стали последними союзными "зэмээсами" – 9 ноября 1991 года...

- Повезло, Украина вас вряд ли отблагодарила бы...
- Москва все-таки простила мое "предательство": ведь все, с кем играл в тех трех сборных, давно уже в заслуженных ходили, а меня все "прокатывали".

- Кроме того, что ты участвовал в трех чемпионата мира. Ты ведь вошел в историю еще и потому, что дважды в двух разных командах, в "Торпедо" и "Динамо", завоевывал "золотой дубль" – становился в один год и чемпионом, и обладателем кубка страны!
- Такой вопрос мне даже в кроссворде встречался – приятно... А сейчас я, нормальный пенсионер, лежу и маюсь с радикулитом, реагирую на погоду и смотрю футбол по телевизору.

- Да кончай стариком прикидываться! (Пытаюсь подбодрить ветерана) Вон знаменитый Нильтон Сантос в свои 75 еще самостоятельно тренирует две детские команды...
- Видно, у них климат другой...

Видимо, у них там, в Бразилии, и в самом деле, другой климат и другое отношение к своим знаменитым "старикам". А у нас так уж повелось, что только на похоронах мы встречаемся друг с другом и лишь тогда узнаем, как же она неустроенна, эта некогда благополучная вроде бы жизнь.

На поминальном вечере было сказано много теплых слов в адрес добрейшего человека и великого футболиста. А Владимир Мунтян, самый титулованный из советских футболистов, даже вспомнил, как он мальчишкой просился у Андрея Бибы и Альфонсыча хотя бы полчасика посидеть в их комнате. Они были 23 апреля
его кумирами. Вспомнили и Виктора Александровича Маслова, который очень любил Островского, высоко его ценил и... многое прощал.

– Когда "деда" вытолкали из Киева, Лехе надо было возвращаться в Москву – прожил бы дольше! – грустно заметил Виктор Серебряников...

Перед самым Новым годом, мы встречались с Островским в компании ветеранов "Динамо" и, сидя в уютном кафе, планировали юбилейные мероприятия – ничего тогда не предвещало трагедии: Леша собирался вместе с Леонидовым, первым тренером Блохина, открыть частную школу футбола... Не успел!

"Та заводская проходная, что в люди вывела меня..."

Он вырос в самом настоящем "бандитском" районе Риги – "Московский фарштадт", предместное укрепление, что ли... Учился в школе и играл в футбол – других увлечений у мальчишки не было. Леонид Островский вспоминал:
– В нашем дворе стояло три дома, в которых жили отчаянные ребята: позже трое из них даже получили по 25 лет. А до этого, знакомые с "зоной", они читали нам, пацанам, лекции о том, как надо "красиво" жить... Мог бы и я попасть в нехорошую историю – только случай помог остаться на свободе: однажды, когда наши дворовые пошли "брать кассу" в аптеке, я как раз отправился на тренировку. Получили мои кореша "от 5 до 7", и больше мы уже никогда не встречались...
Сколько себя помню, возился с мячом: сначала это была набитая тряпками наволочка, потом появились настоящие трофейные... Был и хоккей, и баскетбол – традиционные рижские виды спорта... В 12 лет я уже сделал выбор, и в пионерском лагере меня считали самым быстрым нападающим. На взморье, в Дубултах, проводили первенство пионерлагерей: там были команды и из России: многие крупные союзные предприятия вывозили детей оздоравливаться к морю... Здесь я впервые встретился с москвичами: дважды мы с ними оказывались в финале, и оба раза разошлись миром...
После семи обязательных классов я пошел работать на завод "Гидрометприбор": там выучился на слесаря-сборщика и начал собирать радиозонды, глубиномеры и таксометры для новеньких "побед"... Футбол помог и здесь: директор оказался очень добрым человеком и страстным болельщиком – организовал при заводе команду, собрав пацанов из "босяцкого" района.

А кто еще тогда играл в футбол – одни босяки... Пацанов, которые уже играли со взрослыми, заметили и пригласили в команду радиозавода ВЭФ. Там был настоящий стадион! До этого они ведь с утра до вечера тренировались на кладбищенском пустыре. И когда в городе организовали детскую спортивную школу "Даугава", заводчане оказались среди первых. В то время в Риге конкурировали две команды: ДСШ "Даугава", и СКА. В первый год армейцы выиграли, а потом, когда в "Даугаве" взялись за дело всерьез, партнеры Островского надолго стали бессменными чемпионами.

Леша очень быстро бегал, а таких отправляют в нападение. Как-то поехала "Даугава" в Одессу на первенство СССР среди детских спортивных школ и неожиданно заняла там четвертое место. И надо ж было такому случиться – в одной из игр, "сломался" защитник и Леху, который никого не боялся, перевели в оборону. Сыграл одну игру, вторую – понравилось... Так что в следующем году, когда рижане играли уже в финале, в Иваново, он был "опытным" защитником. "Даугава" стала "детским чемпионом" СССР и в Риге их встречали с оркестром, как космонавтов.

"Хотите играть в "Торпедо"?"

Из рассказа Леонида Островского:
– Кстати, в Иваново я познакомился с Эдиком Стрельцовым. Он был на год моложе, но удержать его уже тогда не мог никто. Нам он забил три гола, и хоть мы сумели на его голы ответить шестью, до сих пор помню, как он разваливает нашу оборону... Его нельзя было не заметить: кроме того, что Эдик был великолепным, просто гениальным, футболистом, так еще ж ведь и парень какой золотой!... Я благодарен судьбе, что мы с ним встретились в одной команде.

Из нашей команды десять человек сразу же забрали во "взрослую" "Даугаву"!.. И уже в 1953 году я вышел в основном составе против Петрозаводска: "не было бы счастья, да несчастье помогло" – травмировали нашего основного левого защитника Борю Рейнгольда... У нас тогда совсем неплохая командочка подобралась: Валя Ивакин играл потом в ЦСКА и "Спартаке", Олег Бавыкин стал известным судьей, Вовка Павлович ушел в Минск, Додик Селицкий – сезон играл в "Спартаке"...

Следующий сезон мы по календарю начали с южных стадионов: Таганрог, потом – Запорожье, Харьков и Одесса... Первые три игры выиграли, а в Харькове ко мне неожиданно подошли и пригласили в гостиницу к Бескову: "Торпедо" на следующий день там же, в Харькове, должно было играть со СКА (Свердловск)...
Константин Иванович признался, что за мной следили – я им подхожу: – Хотите играть в "Торпедо"? – Нет, не хочу! – Как? – Во-первых, у меня в Риге одна мать, а во-вторых, лучше быть первым в деревне, чем последним в городе... – Матери дадим квартиру – все-таки я вас приглашаю на серьезное дело. Считаю, что вам по силам играть в сборной СССР... – А пока у вас я буду играть в дубле? – Нет, я вас приглашаю в основной состав. В общем, "уболтали" меня...

В том году мы заняли шестое место. И тогда же в моей комнате появился сосед – Слава Метревели, которого мы увидели в Нижнем Новгороде в товарищеской игре против местного "Торпедо". Он так раскрутил нашего капитана, центрального защитника Виктора Марьенко, что Бесков сразу же после игры увез Славу в Москву. С первого же дня мы с ним стали друзьями на всю жизнь. Через много лет, перед своей смертью он приезжал ко мне в Киев...

От Бескова до Маслова.

Константин Иванович был очень квалифицированным тренером, а вот человеком – достаточно своеобразным, порой недосягаемым и жестким. Некоторые его поступки просто шокировали... Взять хотя бы "хрестоматийный" случай: были мы со сборной в 1963 году в Италии, где еще Лев Иванович Яшин два пенальти взял... Москва не принимает наш самолет и мы садимся в Праге. За счет авиакомпании нас накормили, и, как полагается, "после сытного обеда, по закону Архимеда..." очень нам захотелось попробовать знаменитого чешского пивка. Уже было начали сбрасываться, и тут Витька Шустиков, будущий капитан команды, как человек исключительно дисциплинированный говорит: "Пойду-ка я все-таки у Бескова спрошу..." Возвращается: " Разрешил..." Ну, мы и выпили по пару банок. Прилетаем в Москву – бухгалтерия Шустикову полтинник не доплачивает!.. Он к Бескову: за что сняли? – Так ты ж пиво пил! – А вы же мне разрешили... – А если бы ты меня спросил, можно ли прыгнуть с пятого этажа, и я тебе позволил – прыгнул бы?

На следующий год Бескова "ушли" и пригласили Виктора Александровича Маслова. Но мы тут были ни при чем.

Маслов был попроще, но и он предпочитал людей, которым можно было довериться. И начал понемногу убирать "старичков", потому что привел с собой из ФШМ молодых ребят, которые вскоре прославили "Торпедо": Гену Гусарова, Валеру Воронина, Колю Маношина... Не захотел идти в "Торпедо" лишь Игорь Численко, который предпочел "Динамо", где они с Валерой Масловым еще и в русский хоккей играли... Из подмосковного Жуковского привезли Денисова. И уже в следующем году мы стали вице-чемпионами СССР, а в 58-м – финалистами Кубка!

Потом эта грязная история с Эдуардом Стрельцовым приключилась, когда его, Огонькова и Татушина, словно по заказу, обвинили во всех смертных грехах и выгнали из сборной перед самым отлетом на чемпионат мира... Если бы они были в Швеции, уверен, мы не только шведам, но и бразильцам никогда бы не проиграли: Эдик был в такой форме, что один мог "порвать" любую защиту! Его так и называли за границей - "русский танк".

В Швецию туристом…

В 1958 году в Швеции я познакомился с киевским динамовцем Володей Ерохиным, который на чемпионате мира оказался совершенно случайно – вместо Огонькова, и, как и я, не сыграл ни одной игры... Ведь попасть в состав было практически невозможно – замен во время игры в то время не допускалось... Даже вместо травмированного вратаря должен был встать в ворота полевой игрок! А к тому же советские тренеры были до того напуганы партийным руководством, что командой совсем и не руководили: лишь "накачивали" ребят лозунгами типа "позади Москва!.." За весь турнир на поле выходило всего человек 12 или 13: игроков измочалили – дыхание ребятам перевести некогда было!..

В Швеции нам выдали на карманные расходы по 800 крон... Вообще с футболистами тогда обращались, как с зэками: вывезли из страны, как "врагов народа", не дав посмотреть финал! Жена Льва Яшина прилетела в Стокгольм по турпутевке, и он просил дать ему возможность пару дней побыть с ней… Отказали! Кстати, прилетели мы даже не во Внуково, а на военный аэродром в Жуковском.

"Торпедо" – чемпион!!!

А в Киеве как раз смена тренеров происходила и Ошенкова, который хотел меня видеть в своей команде, к тому времени из "Динамо" "попросили"… Мне Москва вообще никогда не нравилась: огромный проходной двор. Ребята, правда, золотые! А в том году, кстати, "Торпедо" выступало прилично: восемь туров мы шли на первом месте – так что я не за славой и не за деньгами в Киев стремился.

И я начал угрожать, что вернусь в Ригу. "Дед" мне так, по-отечески, говорит: "Погоди, Леня, если мы не возьмем чего-нибудь, все разбежимся". В 59-м мы немного подтянулись и уже на следующий год стали чемпионами СССР – какую тогда Маслову удалось создать команду. После этого начальству уже некуда было деваться: наконец-то я получил в Москве квартиру и премию: 500 рублей – за первое место и 300 – за Кубок. Бешеные деньги! И еще "олимпийский" костюм подарили: модный такой – под горлышко, с белой каемочкой на шее и рукавах...

Но на Кубок Европы в 1960 году, где киевский динамовец Юрий Войнов стал чемпионом континента, Островский не поехал. Туда взяли в основном защитников из московского "Динамо". Наверное, было обидно, но он старался виду не подавать: не вызвали - значит не был нужен.
ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ….

Валерий, большое спасибо!
Ещё посмотрите, пожалуйста, моё следующее сообщение и комментарии к нему.
Может быть, какие-то сведения по кубковым и международным товарищеским встречам я уже приводил или Вы сами позднее дополнили? Тогда заранее извиняюсь.

Спасибо, очень интересно!

Благодарю.

"Не стань я футболистом – быть бы мне бандитом"
(Алексей Семененко,Киев."Футбол от СЭ",1995 г)

Когда в январе этого года в динамовском клубе отмечали юбилей Леонида Островского, многие его младшие по возрасту коллеги удивлялись: надо же, шестьдесят годков отмерил, столько было у него за это время не только триумфальных взлетов, но и падений на самое дно, откуда другой никогда бы и не выбрался, а он выдюжил, победил и при этом ни единой сединки не появилось в его чуть поредевшей черной шевелюре. И, поздравляя, иначе, как "Леночка", никто к нему не обращался.
Любят Островского в Киеве. Не только за футбольные достижения, а он - участник трех чемпионатов мира, трехкратный чемпион СССР, двукратный обладатель Кубка страны... Любят прежде всего за доброту, отзывчивость, неподдельную скромность, за то, в конце концов, что он сам любит людей.
Островский - легенда советского футбола, но при этом почему-то несправедливо обойденная вниманием журналистов, И, как это ни странно, это интервью "Спорт-Экспресс" - одно из немногих, которые ему пришлось давать за долгую спортивную жизнь.

- Я ведь по всем раскладам бандитом должен был стать, - улыбнулся Леонид Альфонсович, - а стал заслуженным мастером спорта. Да-да, тюрьмы бы, наверное, не миновал, не заболей вовремя футболом. Родился я в довоенной буржуазной Латвии. Мать была домохозяйкой, отец - мастером кожевенного дела. Довольно рано, в восьмилетнем возрасте, обрушился на меня первый удар судьбы. На заводе, как потом говорили, произошла диверсия, и отцу на станке оторвало руку. Привезли его в больницу, но там не нашлось нужного лекарства, и отец стал биться в судорогах. Я в ужасе и слезах держал, как мог, его за ноги. Суетились врачи, зашлась в крике мама - на моих глазах отец умер.
Пришла беда - открывай ворота. Не пережили оккупацию два моих брата, и мы с мамой остались одни. И я, единственный мужик в нашей осиротевшей семье, пошел зарабатывать на хлеб. Работал на заводе "Гидрометприбор" слесарем-сборщиком. Интересно было - делал глубомеры, радиозонды. Но главное - я приносил домой трудовые деньги. Мама тайком плакала, жалела меня, а я был горд - кормилец.

- Простите, вы начали с того свой рассказ, что могли не миновать тюрьмы.
- Так ведь жил я в районе, который назывался "Московский форштаб" - самый бандитский в Риге. Старожилы наверняка до сих пор его помнят. Там обитала вся шпана, все хулиганье. Каждый второй, если не первый, становился преступником. Едва начинало смеркаться, улицы вымирали - выходить из дома было опасно.
Я, когда увлекся футболом, часто занимался с отягощенным поясом (его по моей конструкции сшила мама: насыпал туда песок и прыгал, укрепляя ноги и развивая прыгучесть, так как в детстве был слаб и мал ростом) на кладбище - боялся, чтобы не смеялись. Так вот там чуть ли не каждый день обнаруживал свежий труп - убивали людей постоянно. Жестокий район был. И оказаться в нем белой вороной было сложно.

- Вам это удалось.
- Да, благодаря, повторяю, футболу. С детства гонял мяч на пустыре. А в 48-м друзья позвали меня в детскую школу завода ВЭФ. Видимо, неплохо шли у меня там дела, поскольку чуть позже стали звать в более престижную ДСШ - "Даугава".

- А не возражала против этого вашего увлечения мама?
- А что, лучше с самопалом по темным подворотням шастать? Так что мама не только не возражала, а поддерживала меня. "Даугава" наша тогда гремела в Союзе. Шутка ли, какая-то Рига и вдруг - победитель первенства СССР! Мы тогда, помню, в финале юношей московского "Торпедо" 5:3 обыграли. А знаете, кто у автозаводцев все три гола забил? Эдик Стрельцов! Он уже в то время намного сильнее любого из нас был.

- Случайно не вы его опекали в финале?
- Нет. Я до этого турнира выступал в нападении. А перед решающим матчем наш основной защитник получил травму, и тренер поставил меня не его место - левый фланг обороны. Поставил, как оказалось, на всю дальнейшую мою футбольную жизнь. А Эдик играл в центре нападения, так что сойтись с ним в единоборстве не довелось.

- Перевод из форвардов в защитники в детском возрасте воспринимается обычно с обидой.
- У меня такого не было. Вот сидеть на лавке не мог. А когда перевели в оборону, понял, что с моим росточком трудно будет. Тогда-то и пришла мысль заниматься с отягощенными поясом, чтобы перепрыгивать рослых нападающих. А потом я в рост пошел - за метр восемьдесят вытянулся.
После того юношеского первенства сразу восемь человек, меня в том числе, взяли во взрослую команду "Даугавы". Вот счастье-то привалило!

- А как же слесарничество на заводе?
- Какой завод? Это же команда мастеров, пусть и класса "Б"! Хоть и потерял в зарплате - на заводе я получал 1200 рублей, а в команде положили 800, мама была довольна. Ведь тогда как раз моим дружкам по двору дали по 15 лет тюрьмы, а для меня открылся совершенно другой путь в жизни.
И совсем скоро этот путь привел меня в московское "Торпедо". Это было в 1956 году. Мы играли с Харьковом, а на следующий день автозаводцы должны были встретиться со Свердловском. И вот вечером после игры мне передали просьбу Бескова зайти к нему в номер. "Давай, парень, к нам переходи", - сказал Константин Иванович. Я, конечно, опешил от такого предложения, но, подумав, стал отказываться: "У меня же мама одна в Риге. Да и лучше быть первым на деревне - у вас же в составе одни звезды..." Но Бесков сказал, что гарантирует мне место не только в "Торпедо",но и в сборной. Короче, уговорил меня, и прямо из Харькова я уехал в Москву. Произошло это, как сейчас помню, 26 апреля.
Кстати, в харьковском матче сломали нос Стрельцову. Я ездил к нему в больницу, и мы крепко с ним сдружились. Потом в "Торпедо" он меня опекал.

- Бесков сдержал свое слово насчет основы?
- Нет. Тогда на моем месте в "Торпедо" был отличный защитник Гомес. Только во втором круге я сыграл свой первый матч за автозаводцев. А Бескова вскоре сняли, вместо него пришел Маслов.

- Где вы жили в Москве?
- Сначала в общежитии с вратарем из Армении. Он был женат, так мы перегородку в комнате сделали. А потом его сменил Славка Метревели - его осенью пригласили в команду. Чуть позже нам с Сафроновым дали по комнате в двухкомнатной квартире. Это уже были райские условия. Но еще лучше они стали, когда Сафронов ушел, и квартира полностью стала моей. Правда, когда уезжал в Киев, я ее сдал.

- Интересно, как в дальнейшем сложились ваши взаимоотношения с Бесковым?
- В "Торпедо" под его руководством, как я сказал, я почти не играл. А значительно позже, уже в сборной, довелось вместе поработать. Тренер-то Бесков, конечно, великий» Плохо только что злопамятный. Если за что невзлюбит игрока, тот для него уже как бы и не существует.
Как-то в 63-м летели мы из Италии, где в 1/8 финала Кубка Европы сыграли 1:1 с хозяевами. Лев Иванович Яшин тогда здорово нас выручил - взял пенальти от Маццолы. Погода была плохой, Москва не принимала, и самолет сел в Праге. Вечер, делать нечего. Ребята втихаря пивко потягивают. А Витя Шустиков наивно так спросил Бескова: "Константин Иванович, пива можно попить?" "Да, пожалуйста, пей", - отвечает тот. Прилетели в Москву. Получаем премиальные за ничью, а Шустикова штрафуют за... пиво. "Как же так, Константин Иванович, вы же сами мне разрешили?" - недоумевает Виктор. "А если бы ты спросил, можно ли прыгнуть с седьмого этажа и я бы тебе разрешил, ты бы тоже прыгнул?" - скривился Бесков.
Но как бы там ни было, с Бесковым-тренером в советском футболе, по-моему, могут сравниться только Маслов и Лобановский.

- Бесков ведь не ошибся, когда увидел в вас, игроке заштатной "Даугавы", будущего футболиста сборной.
- И за это я ему очень благодарен. А в сборную меня пригласил Качалин, человек мягкий, интеллигентный. Он строил свои отношения с игроками на доверии. И, может быть, напрасно: многие его подводили.
В 57-м национальная и молодежная сборные СССР играли товарищеские матчи с поляками. Первая выиграла - 2:0, а молодежка, за которую я выступал, по ходу встречи уступала - 2:0, но затем провела четыре безответных мяча. Тогда сразу же целую группу молодых игроков - Стрельцова, Метревели, Котрикадзе, Шоту Яманидзе, Медакина и меня - привлекли в главную команду с прицелом на чемпионат мира-58 в Швеции.

- И вы попали на мировое первенство. Прямо как в чудесном сне - в 21-летнем возрасте, спустя всего два года после выступлений за рижскую "Даугаву"!
- Без Божьей искры тут, видимо, не обошлось. Но главное все-таки - труд. Я был пахарем и на тренировках, и в игре.
Перед самым отъездом в Швецию сыграли двумя составами тренировочные матчи в Москве. Первый - с варшавской "Гвардией" (2:0), а второй - с ЦСКА (2:3). А потом случилась беда. Ведущих игроков Качалин отпустил домой. Стрельцов, Татушин и Огоньков решили устроить прощальную гастроль. Чем это закончилось, вы, естественно, знаете.

- По-разному рассказывают о происшедшем тогда. Хотелось бы услышать и вашу версию.
- Да какая тут версия! Взяли ребята трех барышень и поехали на дачу развлечься. Две, что с Огоньковым и Татушиным оказались давно уже находились на учете в московской милиции - пробы на них негде было ставить. А третья не знала, что Эдик был женат, и хотела, видимо, замуж за него выйти. Вот и настрочила заявление об изнасиловании.
Утром в Тарасовке на спартаковской базе выходим на тренировку, и вдруг подъезжают несколько "Побед". Выходят из них Стрельцов, Огоньков, Татушин, охрана и какие-то люди в штатском. Сразу же собрание организовали. Все в шоке.
А потом повезли команду на Дзержинку в КГБ и заставили написать расписки: "Я - гражданин Советского Союза, обещаю отдать все силы и здоровье для победы советского спорта..." И - подписи.
Настрого всех предупредили: будут в Швеции спрашивать, где Стрельцов (а его имя уже тогда гремело в Европе, особенно после того, как он четыре мяча в матче с болгарами забил и сразу получил прозвище "русский танк"), говорите, что он не в форме.
Но шила в мешке не утаишь. Сидим мы на первом матче чемпионата в Швеции на трибуне, и вдруг объявляют, что советский форвард за решеткой. А на другой день снимок во многих газетах появился - Стрельцов и Качалин.
Так вот, на взлете, его подстрелили. Пеле был великий, но Эдик по потенциалу - не хуже. И если бы не семь лет тюрьмы, еще не известно, кто вошел бы в историю как "Король футбола". Ведь когда после стольких лет каторжной работы на лесоповале Стрельцов вернулся на поле, он даже в сборной играл. И как играл!
Смешно - приписали ему звездную болезнь. Да Стрельцов даже чересчур скромным был. Про таких говорят мухи не обидит.

- Эти печальные события наверняка сказались на выступлении сборной в Швеции?
Конечно.Ребята были подавлены и без трех ведущих игроков команда явно слабее стала.

- Вам тогда так и не довелось выйти на поле...
- У нас была отличная тройка защитников: Борис Кузнецов - Крижевский - Кесарев. Правда, в матче с бразильцами Гарринча так затерзал Борю, что я думал, в следующей игре меня выпустят со свежими силами.
Из группы мы так и не вышли. И после поражения от шведов нас сразу - в самолет и в Москву отправили.

- Тогда вы впервые увидели в игре Пеле?
- Сначала мы наблюдали за тренировкой бразильцев. Что на ней выделывал Пеле даже не верилось в реальность увиденного. И что любопытно, ведь поначалу их тренеры не планировали ставить в состав Пеле и Гарринчу. Тогда у бразильцев едва скандал не разразился: игроки пригрозили, что немедленно отправятся домой если их посадят на скамейку.

- В Москве вас встречали, видимо, без цветов и музыки - клятву-то ведь не выполнили.
- Да уж, в Спорткомитете такую разборку устроили - мало не показалось. Правда, за участие в чемпионате заплатили. По восемьдесят долларов.

- Негусто...
- Так больше мы и до того не получали. Это уже позже за одну игру в сборной хорошо платить стали.

- Как складывались ваши дела в "Торпедо"? Не возникла ли апатия после неудачного чемпионата в Швеции?
- О чем вы? Ведь мне всего чуть за 20 было, играть ой как хотелось. В "Торпедо я постепенно становился ведущим игроком. Только вот одна беда была - не мог никак к Москве привыкнуть. И стал поглядывать в сторону киевского "Динамо". А когда от Юры Войнова узнал, что и киевляне мной интересуются, еще больше загорелся переходом, Обо всем рассказал Маслову, а Дед, как мы его звали, в ответ: "Леха, давай договоримся так: не выиграем следующий чемпионат - уедешь. У нас же посмотри, какая команда приличная собралась. Жалеть будешь".
Дед знал, о чем говорил. В 60-м мы и чемпионами стали, и Кубок взяли. На следующий год сделали по полшага назад: в первенстве - серебро, в Кубке - поражение в финале. После сезона начальники ЗИЛа вроде бы довольны были таким итогом. Но вернулась команда из отпуска, и словно обухом по голове Деда сняли! Это же надо! Уверен, локти потом не раз себе кусали эти начальнички. А я, к счастью, еще поработал под руководством Виктора Александровича. Но уже в киевском "Динамо".

- До этого, правда, еще на чемпионат мира съездили как торпедовец.
В Чили мы тактически проиграли. Надо было второе место в группе занимать, а не первое тогда бы не попали на хозяев в четвертьфинале. Обыграли югославов в группе, хотя заканчивали матч вдесятером: Эдика Дубинского унесли с поля на носилках, а Славке Метревели голову разбили - югославы очень грубо играли.
С колумбийцами же матч был как кошмарный сон. Жара невыносимая, но мы ведем - 4:1 и имеем полное преимущество. И вдруг получаем нелепейший гол. Колумбийцы подали угловой, мяч как-то неуклюже запрыгал в сторону наших ворот, проскочил между ног у Нетто. На ближней штанге стоял Чохели, Яшин крикнул:"Играй, а тому послышалось, видимо, "Играю!" Пропустил мяч, кочка, рикошет и гол.
Колумбийцы как забегают после этого! Откуда только силы у них взялись. 4:3, 4:4! А они все наседают. Если бы не Лев Иванович - он пару мертвых "девяток" вытащил, проиграли бы, как пить дать. Видимо, сам Бог подсказывал нам это, но мы не послушались и...

- И вышли на чилийцев. И опять - нефарт?
- Опять. После игры хозяева плакали от счастья, а мы от досады. Первый гол получили из ничего. Валя Иванов подхватил мяч на своей половине, перешел с ним центральный круг и неожиданно уступил его Рохесу. Тот протащил мяч вперед метров 20 и пробил издали поверху. Мяч летел долго, а Лев Иванович почему-то не приготовился его принять. Когда же стал доставать, было уже поздно - гол.
Счет мы сравняли, и весь второй тайм давили соперника: Понедельник попал в перекладину, Метревели после прекрасного прохода по правому флангу вывел на удар Иванова - тому оставалось только ногу подставить...
И тут назначают штрафной метрах в 25 по диагонали к нашим воротам. Тогда такие удары выполнялись без свистка. Лев Иванович чуть сдвинулся, чтобы посмотреть, как стенка стоит и где мяч, а Санчес в этот момент пробил в ближний угол -1:2.
В Москве все шишки за неудачу посыпались на Яшина. Нелегко ему пришлось в тот момент. Но Лев Иванович нашел в себе силы не пасть духом и на следующий год, в 63-м, стал лучшим футболистом Европы.
-А вы осуществили свое желание переехать в Киев.
- Да, но сопровождалось это скандалом. В "Торпедо" Маслова сменил Жарков и сказал мне категорично: "Никуда не поедешь! Вызвали к начальству: "Хочешь уйти из "Торпедо" - уходи. В любой московский клуб - пожалуйста, но только не в киевское "Динамо". Иначе дисквалифицируем". "Хорошо, - говорю. - Дисквалифицируйте. Год пережду, но играть буду в Киеве". И уехал.
Как водится в таких случаях, в "Комсомольской правде", в "Советском спорте" сразу же появились гневные статьи, в которых меня обвиняли во всех тяжких. Вспомнили, что я родом из буржуазной Латвии, и, значит, представляю собой пережиток капитализма. Секретарь парткома автозавода на полном серьезе предложил считать меня врагом народа.
В Киеве же пообещали, что выйдут на Щербицкого и Брежнева и помогут мне избежать дисквалификации. Но как раз тогда Щербицкий попал в больницу с инфарктом. Пришлось ждать его выздоровления. И полгода я таки пропустил. Играл на первенство города, а иногда - даже за дубль "Динамо" под другой фамилией. Помню, в Баку поставили меня на первый тайм против дубля "Нефтяника". Отыграл - и на трибуну. А там сидел второй тренер "Торпедо" Владимир Иванович Горохов. "Леня, - спрашивает меня, - а что это за пацан играл в «Динамо» правым защитником? Красавец! По манере игры похож на тебя..."

- В Киеве вам предложили лучшие условия, чем были у вас в Москве?
- Ненамного. В "Торпедо" я получал 180 рублей в месяц, а в "Динамо" те же 180 плюс 20 пайковых и еще 20 за звездочки - меня сразу аттестовали на погоны. А чуть позже Маслов через Щербицкого выбил у Совмина премиальные за выполнение ежемесячного плана по набранным очкам - до 200 рублей. Тогда это были приличные деньги. Жили как у Христа за пазухой.

- О любви Щербицкого к футболу, о его помощи динамовцам до сих пор в Киеве легенды ходят. Интересно, не вмешивался ли Владимир Васильевич в дела команды, тренера - партийные боссы в те времена ведь не отказывали себе в удовольствии покомандовать и футбольным "парадом"?
- Нет, такого не было. Напротив, оберегал команду от "подсказчиков". Помню, играем мы дома с армейцами Одессы. Первый тайм - наше полное преимущество, а забить не можем. А тут еще Женя Рудаков пустил "бабочку" под мышкой. Перерыв. Маслов зашел в раздевалку спокойный: "Отдыхайте. Ничего страшного. Во втором тайме забьете". Вдруг вбегает какой-то генерал и давай делать разнос. Дед как рявкнет: "Вон отсюда!" Тот, бедный, опешил, побагровел, но ушел.
Маслов не такой простой, он понимал, чем это может закончиться для него. И сыграл, как говорится, на опережение. Утром, ни свет ни заря, он уже в кабинете Щербицкого: "Как же так, Владимир Васильевич, какой-то пьяный генерал позволяет себе входить в раздевалку, кричит на ребят. Может, тренер уже не нужен команде? Пусть генерал тренирует...
Щербицкий успокоил: "Не волнуйтесь, Виктор Александрович. Я разберусь лично. Идите работайте". Выходит из кабинета, а в приемной сидит тот самый генерал - видимо, жаловаться на Маслова пришел.
С тех пор в перерыве ни один начальник не смел заходить к нам в раздевалку. Толпились все в коридоре. Мы называли это место нашей "приемной".

- Говорят, в "Динамо" вы стали нарушать спортивный режим?
- Что значит "стал нарушать"? Была пауза между играми дней 7-10 - мог выпить. И не только я. И не только в "Динамо". Вкус спиртного я впервые узнал в "Торпедо", до Москвы же вообще никогда не пил. В автозаводской команде даже девиз был такой: "Кто не пьет, тот не играет". Особенно во время зимнего первенства Москвы. Играли мы на стадионе "Машиностроение". Так там сторож всегда стаканы для нас держал. Хочешь не хочешь, а 25 рублей на водку отдай. Я вначале пытался сачкануть в этом групповом распитии. "Чем закусывать-то?" - говорю. "А вон снега сколько вокруг, им и заешь!" - смеялись ребята.
Один только Коля Синяков мог отбиться от таких выпивок - он постарше был. Но деньги в общий котел все равно давал. А я хоть и в сборной уже играл, все равно молодым еще считался и не мог игнорировать компанию.
Пусть только у вас не создается впечатление, что мы пьянствовали. Нет, мы знали, когда можно позволить себе расслабиться, а когда - ни-ни!

- А в Киеве Маслов, говорят, мог с игроками пропустить рюмочку-другую. Это правда?
- Правда. Но опять-таки он знал, когда можно и сколько. Были мы на сборах. На 8-е Марта Дед решил отпустить стариков команды домой с семьями побыть. Но в симферопольском аэропорту застряли - нелетная погода. Он собрал всех, говорит: "Давайте по сто грамм". Потом еще по сто... Но такое редко бывало
Случался у нас и "круглый стол" с расслабляющими напитками. Это когда игра не шла и все были злые друг на друга. Сядем, выпьем и вывернем душу наизнанку, выплеснем все, что накипело. Но после этого Дед гонял на тренировках еще больше.

- Киевское "Динамо", трижды подряд - в 1966, 1967 и 1968 годах - выигрывавшее золото чемпионата Советского Союза, было командой-мечтой для многих футболистов. И вот из такой-то команды ушел Валерий Лобановский. В чем, на ваш взгляд, причина его разногласий с Масловым?
- Лобановский был, безусловно, ярким, талантливым футболистом. Но он не смог перестроить свою игру в соответствии с велением времени. Действовал строго на фланге, по "желобку", почти никогда не смещался в центр. Маслов не раз ему говорил: "Валера, то, как ты играешь, - вчерашний день футбола. Давай перестраивайся". Но Лобановский упрямо стоял на своем, потому и расстался с командой. Но потом, лет через двадцать, он все-таки признал правоту Деда, о чем говорил в своих интервью. Кстати, когда Лобановский из "Динамо" перешел в "Черноморец", а потом и в "Шахтер', он сумел изменить свою игру, но назад уже не вернулся.

- Вы, Леонид Альфонсович, один из немногих игроков советского футбола, кому посчастливилось участвовать в трех чемпионатах мира. Чем особенно запомнилось первенство-66 в Англии?
- Прежде всего тем, что впервые нам удалось завоевать медали. Выиграли бронзу, а реально могли рассчитывать и на большее.
Я до последнего момента не знал, поеду ли в Англию. Сборная проводила заключительный тренировочный сбор в Швеции, а я в составе киевского "Динамо" готовился к календарному матчу с бакинским "Нефтяником". Вдруг Маслов вызывает меня к себе и говорит: "Пришла телеграмма. Вас с Поркуяном требуют срочно отправить в Швецию. Так что- с Богом".
Нас с Валеркой потом в западной прессе назвали "секретным оружием" сборной. Поркуян ведь действительно здорово сыграл. Даже в число лучших бомбардиров чемпионата с четырьмя мячами вошел. Но один момент он, наверное, на всю жизнь запомнил. Играем с немцами в полуфинале, проигрываем -1:2. Поркуян в неплохой позиции перед воротами получил мяч, а Хусаинов находился в еще лучшей. Сбрось ему и гол верный. Но Поркуян пожадничал, пробил сам, и мяч пролетел над перекладиной. Так и проиграли.
А вот португальцам в матче за третье место не должны были уступать. При счете 1:1 в совершенно безобидной Ситуации - мяч летел мимо ворот - Хурцилава сыграл вдруг рукой. Португальцы реализовали пенальти и выиграли. Муртаз так сокрушался: "Наваждение какое-то! Сам не знаю, какой черт дернул меня рукой играть..."
А группу мы довольно легко прошли. Хотя корейцев побаивались - "темная лошадка". Они никого не пускали на свои тренировки. А наш оператор Набоков, переодевшись в форму полицейского, проник-таки на стадион в Германии, где корейцы готовились к чемпионату, и заснял на пленку их тренировку. То, что мы увидели, подтвердилось потом и на чемпионате. Корейцы - очень быстрые, легкие - действовали чрезвычайно жестко. Один, помню, так прыгнул на меня двумя ногами, еле увернулся. Но мы им не уступали в жесткости. Бой был искры летели. Они потом еще обижались, говорили, что советские футболисты хотели их убить.

- Вскоре после мирового первенства в Англии вы закончили с футболом. Не рановато ли?
- Я бы еще играл, силы были. Но помешала травма. В "Динамо"пришли молодые талантливыё футболисты - Соснихин, Круликовский, Мунтян, Бышовец... А больным конкурировать с ними было сложно. Да и дотянуть до того момента, когда болельщики свистом оценивают твою игру, я себе не мог позволить.
Перешел на тренерскую работу - сначала в динамовской детской школе, потом главным тренером в черкасском "Днепре", затем позвали в Грузию. Два года работал с командой города Цалинджиха. А когда вернулся в Киев - развод с женой, с которой вместе прожили 19 лет. И жизнь пошла наперекосяк...

- Наверное, и вспоминать не хочется?
- Вспоминать неприятно, но нужно. Может, другим, как говорится, наука будет. Потрясенный семейным разладом, я запил. На целых полгода. Горько и беспросветно. Когда уже и пить было не на что, пошел работать на винзавод бригадиром грузчиков. А там, сами понимаете, вина - море. Пили безбожно. Спасибо, друзья вытащили. Стал я грузчиком на табачной фабрике, потом работал начальником участка в РСУ - когда-то ведь учился в строительном техникуме. Потом попал в мастерскую Киево-Печерской лавры - памятники восстанавливали.
Но, конечно, все это время тянуло в футбол. Взяли меня в горсовет "Динамо" инструктором. Правда, в основном бумажной работой занимался. Но, главное, постепенно стал из трясины выбираться. Почувствовал вкус настоящей, нехмельной жизни. Встретил чудесную женщину, которая поверила в меня, поддержала в трудный период.
Теперь у меня снова все как у людей - хорошая семья, любимая работа. Мне ведь и руководство динамовского клуба протянуло руку помощи - вновь разрешили заниматься с мальчишками в ДСШ.
А в 92-м произошло радостное событие - присвоили, хоть и с опозданием, звание заслуженного мастера спорта.

- Почему же так поздно? Москва долго не могла простить мне переход в киевское "Динамо". А так дали бы заслуженного еще в 60-х. Но я не в обиде. Спасибо и за это.

- Судя по всему, вы довольны прожитыми вами 60 годами?
- Конечно! Ведь в футболе - главном смысле моей жизни я добился почти всего, чего хотел.

- Почему "почти"?
- Так ведь не стал же чемпионом мира.

12 Игрок!
Большое спасибо!

Благодарствую!

Большое спасибо!