Двадцать второе июня –
Чёрно-белый рассвет.
Двадцать второму июня
Срока давности нет.
Двадцать второго июня
Треугольным письмом
Двадцать второе июня
В каждый приходит дом.
Взглядом смеётся юным
Выцветший в дым портрет.
Небо русским июнем
Льёт поминальный свет.
Солнечный и подлунный,
Помни, мил-человек:
В том, сорок первом июне,
Предан двадцатый век.
И поцелуй иудин
К миру взасос прилип.
Слышится рёв орудий
И человечий хрип.
Видишь, вдали и рядом
Тем же огнём войны
Свой «мировой порядок»
Выжег банк Сатаны.
Многих ещё придавит
Долларовый вампир.
Только по русской славе
Снова заплачет мир.
В бронзовой гимнастёрке
После июня, знай,
Вновь пехотинец Тёркин
Миру подарит май.

(Леонид Корнилов)

Эрих Менде, обер-лейтенант из 8-й Силезской пехотной дивизии, вспоминает разговор со своим начальником, состоявшийся в последние мирные минуты ночью 22 июня. «Мой командир был в два раза старше меня, — рассказывает он, — и ему уже приходилось сражаться с русскими под Нарвой в 1917 году, когда он был в звании лейтенанта». «Здесь, на этих бескрайних просторах, мы найдем свою смерть, как Наполеон», — не скрывал он пессимизма. К 23 часам 21 июня нам доложили, что время «Ч» остается неизменным, таким образом, операция начнется в 3 часа 15 минут. «Менде, — обратился он ко мне, — запомните этот час, он знаменует конец прежней Германии. Finis Germania!»

Wotan (12:14)
Цену этого "прокола" вождя мы ощущаем до сих пор.
А 17 сентября 1939г. Сталин решил взять реванш за поражение в советско-польской войне 1919-21г.г. Тогда дошли аж до Варшавы, а потом покатились назад, оставив пленными (по разным подсчетам) более 80 тыс.красноармейцев. На родину вернулись немногие в лучшем случае половина, остальные погибли в плену от болезней и недоедания. Когда Путина попросили извиниться за Катынский расстрел польских офицеров, он напомнил про судьбу наших красноармейцев в польском плену. Расстрел военнопленных -это конечно, сталинский беспредел, но историю не перевернуть. Когд-то в конце 80-х я имел беседу с одним "военспецом" (он работал в Польше против Армии Крайовой) о катынском расстреле, он сказал так: "А что нам было делать...-ведь это были "пилсудчики".

"​​Венгерские солдаты, попавшие в плен частям 144-го стрелкового полка 49-й Гвардейской стрелковой дивизии. Эта фотография интересна своей необычной историей.

Ветеран этой дивизии В.В. Войцехович в своем интервью упоминает об исключительном случае, который произошел в начале 1945 года в Венгрии. По его словам, частям 144-го стрелкового полка попала в плен группа примерно из шестидесяти венгерских солдат и офицеров, которые обратились к командованию полка с необычной просьбой. В обмен на то, чтобы их сразу освободили, эти венгры предложили … отбить у немцев то ли деревню, то ли городок, который располагался перед позициями 144-го полка.

Предложение было настолько необычное, что даже известный своей самостоятельностью при принятии решений командир дивизии Василий Филиппович Маргелов (впоследствии легендарный командующий войсками ВДВ СССР) не решился одобрить такое, и обратился к командованию. Запрос пошел по цепочке вверх, и только командующий 46-й армией Петрушевский лично дал разрешение на это. И эти венгры действительно захватили этот населенный пункт, уничтожив при этом немало немцев… Пришлось держать слово, и этих венгров тут же отпустили по домам.

На фотографии изображены эти самые венгры перед тем боем."

Фото есть.

Skorceni (13:37)
Если не секрет - в каком именно переулке? Мама с бабушкой жили на Мансуровском, в эвакуации мама работала на авиационном заводе сперва в Уфе, потом в Рыбинске. Дед по маминой линии (Павлов) - из революционных матросов 1917 г. дослужился до подполковника береговой службы, но где был в войну - из военно-морского архива не ответили, м.б. потому, что у него уже была другая семья. Хотя в 1945 пытался помочь бабушке и маме вернуться в Москву, прислал липовую справку, что они у него на иждивении. Дед Николай Иванович Владимирцев с 23 июня до конца Великой Отечественной (и войну с Японией) провёл в 22 Полевой артиллерийской снаряжательной мастерской - не на передовой. Там же служил ограниченно годный по состоянию здоровья дядя и работала вольнонаёмной бабушка. На ж.д. ветке стояли специальные вагоны, в которых собирали снаряды для артиллерии, в первую очередь зенитной, а с 1943 г. -для салютов. В конце 1944 г. случился пожар, один из вагонов сгорел, несколько работавших там девушек погибли, а остальные продолжали работать голыми руками на морозе. У отца - Игоря Николаевича - в ночь на 22 июня был выпускной вечер в школе в Орле. 3 октября немцы заняли Орел совершенно внезапно - люди ехали на работу во вторую смену на трамвае, вдруг навстречу фашистский танк. Отцу повезло - дом был поврежден бомбёжкой, он переехал к родственникам в маленький городок Малоархангельск, в стороне от главного удара врага. Вместе с другими призывниками отступал (не было ни оружия, ни обмундирования) пешком до Пензы, поморозил ноги, долго лечился. В 1942 попал во второй эшелон в Карелию, а в начале 1943 г. участвовал в прорыве блокады, был тяжело ранен. В Ленинграде ампутировали ногу, переправили вместе с другими ранеными и эвакуируемыми по "Дороге жизни". На всю жизнь запомнил слёзы ленинградца увидевшего на "большой земле" живую собаку. В 1967 г. было решено всех ветеранов, у которых были тяжелые ранения и не было боевых наград, наградить орденом Отечественной войны 2 степени, а в 1985 дали и 1 степени.

Skorceni (13:37)
Ничего удивительного в монологе вашего деда я не увидел. Со школьной скамьи мне удалось выслушать немало ветеранов войны. Они были разные. Кто-то говорил без запинки как по заранее написанному. Кто-то говорил обрывками, сильно переживая, со слезами на глазах. Чувство ненависти было, пожалуй, доминирующим у бойцов Красной Армии, о чём не очень-то принято вспоминать. Когда каждый день на твоих глазах уходят из жизни твои товарищи, когда у людей отрывают руки, ноги, выбивают глаза, распарывают животы, когда кровь течёт рекой, когда ты гниёшь в окопах, ежедневно терпишь страшные лишения, испытываешь дикие стрессы, ты становишься зверем, ты готов разорвать врага на части. О благородстве на войне, как правило, забывают. Вспоминают только в книжках. Поэтому выстрел в безоружную немку сегодня может показаться чудовищным поступком, а тогда он был продолжением боя с ненавистным противником.

Gosh (18:59)
Подобной логикой можно оправдать как минимум половину и гитлеровских агрессий, ведь и Мемель - Германия, и за Эльзас он взял реванш, да и немцев в Судетах и вправду притесняли.