РАССКАЗЫВАЕТ ВЯЧЕСЛАВ НИКОЛАЕВИЧ ОРЛОВ

«Пролетарская Кузница» - это сборная команда трех заводов: «Динамо», «Парострой» и конечно АМО – т.е. Клуб Пролетарского района.

В 1930 году возобладал производственный принцип комплектования команд, и вот тогда наша команда (АМО – ЗиС) стала в первенстве Москвы выступать как самостоятельная единица. Где сейчас вход в метро на станции «Аэропорт», тогда был стадион «Пролетарской Кузницы». Потом он отошел к заводу «Динамо».

В 1926 году на первенстве Тверской губернии по прыжкам в высоту я взял 2-е место (160 см).
В 1927 году активно занялся легкой атлетикой. Занял 3-е место в первенстве ОППВ.
В 1928 году на Первой Спартакиаде на стадионе «Пищевики им. Томского» и в Сокольниках на стадионе «ОППВ» прыгал в высоту и разделил третье место среди нескольких человек.
У меня и спринт хорошо пошел. В стометровке – 11,9 – 11,8 – 11,1 – и наконец, 10,9.
Акробатика нравилась. Сажусь на стул и завожу ноги за спину над головой.
Но футбол для меня был всего главнее. В Вышнем Волочке, где моя родина и где я начинал, на стадионе финн работал, так он, оценивая мою фигуру, произносил с акцентом: «Атлёт».

Главный руководитель РДПК – Зайцевский Иван Иванович. В каком-то очень важном для нас матче РДПК играл в Орехово-Зуево и после первого тайма проигрывал по всем статьям 0:4. Зайцевский, не в силах смотреть на такой позор, ушел в раздевалку, где в одиночестве ждал окончания матча. А когда возбужденные и радостные футболисты ввалились в раздевалку и объявили ему, что победили 5:4, он никак не мог поверить. Считал, что его разыгрывают. Но РДПК действительно переломил ход матча и победил. Это был апофеоз победы спортивного духа над физической усталостью! По дороге домой Зайцевский светился от счастья.

Черно-белые цвета «Торпедо» - это моя находка. И гетры черные, но чтоб обязательно с двумя белыми полосками. Уже позже, во Франции в магазине, мы увидели именно такую форму, купили и привезли домой. Играли в ней в 1938-1939 годах и немножко в 1940 году, пока не истрепалась.

Я был помощником директора стадиона ЗиС, что напротив ЦПКО им. Горького (в народе этот стадион называли «Выставка»). Зарплата 250 руб, но есть еще и доплата – целых 300 за счет прибыли стадиона. Я - холостой, так что жить можно. На стадионе мне все нравилось, я и жил там, нашел себе комнатку. У нас 24 теннисных корта, здесь любил тренироваться Николай Озеров, а также захаживал знаменитый артист Игорь Ильинский.

Зимой лед заливали прямо-таки идеальный. Заливал настоящий мастер своего дела, как мы его звали «дядя Яша» Фурсов. Именно у нас впервые в Москве лед стали очищать от снега машинами. Помню, что наша снегоуборочная бригада обслуживала и стадион «Динамо» в Петровском парке.

Все футболисты автозавода до 1936 года были чистыми любителями в сегодняшнем смысле этого слова. Доплачивали только четверым, а вот подкармливали всех, т.е. мы получали бесплатно талоны на питание в столовой. Когда по календарю играли на стадионе «Динамо», мы все радовались заранее еще перед игрой: бутерброды там – во какие!

Любили ездить и в Болшево. Там сильная организация и кормили гостей хорошо. Помню, после какой-то игры болшевец Иван Осьминкин мне: «Ну что, Славка, пойдем, пожрем».

С 1936 года футболисты стали получать приличные деньги. По штатному расписанию десять человек – по 1200 рублей, два человека по 1000, остальные по 800. Еще ЦК профсоюза РАТАП доплачивал нам по 100 рублей, к тому же за выигрыш в календарных матчах давали премию. Так что получалось очень неплохо, только играй. Сразу купил себе в комиссионке бостоновый костюм за 400 руб.

Сборы проводили на базе Васькино (г. Чехов), был там заводской совхоз. Кормили бесплатно, много и вкусно!

В 1937 году в команде стала хромать дисциплина, выпивать стали. В игре азарт пропал. Тренером у нас Бухтеев С.В. был – человек большой культуры, из интеллигентной семьи, жена - артистка ГАБТа. В 1936 и 1937 годах помощником тренера был известный московский футболист Троицкий С.Е. В 1939 году для семейных футболистов Бухтеев снял дачу в Валентиновке, по Северной ж.д.

Начало каждого года (январь, февраль) команда проводила то в зале при заводском техникуме, то в зале завода «Серп и Молот», где тренировались, готовясь к сезону.

В игре в борьбе за мяч я был неуступчив, всегда играл изо всех молодых сил. И хотя здоровье было, за игру, намаявшись, уставал. Поэтому, добравшись до койки, засыпал мгновенно. Вообще, со сном никогда проблем не было.

Нельзя не сказать о решающей роли в жизни «Торпедо» директора завода Ивана Алексеевича Лихачева. Вот это был действительно руководитель. Государственного масштаба человек! Несмотря на постоянную занятость умудрялся еще уделять внимание физкультурной жизни огромного завода. Ввел правило: председатель физкультурного комитета обязательно должен присутствовать на планерке директора ЗиСа. Он говорил, что после победного матча на следующий день производительность труда вырастает на 8-10 %. Его крылатая фраза: «Хороший оркестр – хороший полк, хорошая команда – хороший завод!». Так Лихачев убеждал нас, что мы не просто гоняем мячик, а помогаем заводу выполнять государственный план.

Уже во время войны, когда немцы подступили к Москве, 16 октября по указанию Лихачева футболистов с семьями эвакуировали в Шадринск. Выделили для нас вагон от электрички – и вперед. Добирались через Ульяновск полтора месяца. Организовали в Шадринске карбюраторный завод, директором был Пучков Леонид Константинович. Там Георгий Жарков, Александр Пономарев и я работали на сборке мотоциклов, причем по-настоящему, наравне со всеми. К весне следующего года футболистов возвратили в Москву.

В 1938 году состоялась памятная поездка во Францию. Огромное событие! Всех вызывали в ЦК ВКП(б), где наставляли как себя вести за границей. Чтоб выглядели достойно и не разномастно, нам выдали по три тысячи рублей и пропуска в ГУМ. В подвалах этого магазина каждый подобрал себе все необходимое: плащ, костюм, рубашку, ботинки, шляпу – обязательный ассортимент. По тогдашней моде у пиджака плечи были с ватой, но когда мы во Франции шли группой, на нас все оборачивались, потому что у них эта мода уже прошла.

Раз зашла речь о деньгах, добавлю, что нас и во Франции продолжали баловать: каждый получил по три тысячи франков на расходы. Очень серьезные деньги. Например, столько же стоил автомобиль марки «Пежо». Поэтому каждый из нашей делегации домой привез нужные подарки всей семье, ведь в то время в СССР было неважно с товарами повседневного спроса.

Матчи во Франции я бы не назвал очень тяжелыми. Вот в Марселе мы обыграли со счетом 14:0 (!) прекрасную испанскую команду. А счет такой разгромный – потому что пока они добирались сюда на автобусе, их обстреляли (в Испании шла гражданская война), двоих подстрелили, футболисты провели сутки без сна и без отдыха – и сразу на поле. Трибуны приветствовали их как героев. Во время матча мой визави останавливался, тяжело дыша, и жестами показывал, что уже задыхается и не может бежать.

В этой поездке наша команда была усилена несколькими игроками других клубов - обычная практика тех лет. Так вот, расскажу об одном из них – это Григорий Федотов, подлинная звезда советского футбола. Играл он у нас блестяще, и это несмотря на незнакомый ему коллектив. В одном из матчей он забил гол, который потряс меня, всех торпедовцев и, уверен, зрителей. Мяч, поданный с фланга, летел на чересчур большой высоте, принять такой вроде бы невозможно. Все - и наши и соперники - расслабились, как вдруг Федотов взмыл в воздух спиной к воротам и своей огромной бутсой (у него размер то ли 46-й был, то ли 47-й) ловит мяч в такой точке, где и головой допрыгнуть невозможно. И - бац! - по мячу ударом через себя… Гол! По-моему, вратарь вообще не понял, откуда у него в сетке появился мяч. Такого фокуса я в своей жизни больше не видел.

После окончания игры, когда покидали поле, небольшая толпа зрителей выбежала нам навстречу. Мы и испугаться не успели, как нашего Федотова подхватили, подняли на руки и под восторженные крики трибун понесли в раздевалку. Высшая мера признания мастера!

С Вячеславом Николаевичем беседовал Юрий КОШЕЛЬ

От автора:
- К моему глубокому огорчению непродолжительный период нашего знакомства прервался по моей вине. И когда я через много месяцев стал звонить по телефону, трубку никто не снимал. На одном из матчей, увидев Антонина Сочнева, обратился к нему и тогда-то узнал, что больше нет Вячеслава Николаевича… Попытки отыскать могилу Орлова к результату не привели.

А вдруг кто-нибудь поможет?

ЗЫ. Когда я переносил присланный мне автором текст, обратил, конечно, внимание на станцию "Аэропорт". Думаю, это либо оговорка Орлова, либо опечатка автора расшифровки. Должно быть "Автозаводская".

Спасибо!